Глава 6

Утро 18 декабря 1919 года, на станции Тайга, ознаменовалось еще одним событием: В город, как в то время называли эту узловую станцию для солидности, вернулся городской ревком. Вооруженные отряды красноармейцев, выезжавшие в Томск для совместной борьбы с остатками контрреволюционеров и иностранных интервентов, с гиканьем въехали в центр городка, на железнодорожный вокзал. Развороченные рельсы и шпалы, сплошь усыпанные трупами, брошенное оружие, убитые кони, огромные черные глазницы окон без стекол станционного домика, говорили, что здесь прошел очень ожесточенный бой. Красноармейцы проходили от одного погибшего к другому и пришли к заключению, что ночью прошел бой, который коснулся и белых, и красных и бандитов и жителей станции. Красноармеец Сычев подозвал к себе командиров. Те подъехали. Не слезая с лошадей, спросили:

- Что случилось?

- Я знаю этого бандита. Это Леший. За него вознаграждение обещано.

- Теперь уж не тебе. Ты здесь не причем. Старшим будешь по захоронению. Сегодня должно быть все очищено. Сколько солдат тебе нужно.

Красноармеец не рад был, что обратил на себя внимание командиров. Он оглядел поле битвы. Прикинул в уме количество убитых, и ответил:

- Товарищ командир, человек двадцать надо, чтобы управиться.

- Что ж, выбирай и за работу. Место под захоронение определите в лесу, в пяти километрах к востоку от станции.

- Могилы как рыть? Всем по отдельности?

- Фамилия!

- Сычев!

- Ох, и дурак ты Сычев. Всех в одну. И чтобы никаких крестов. Понял?

- Понял, товарищ командир.

Бригада из двадцати человек приступила к делу. С рассветом на станцию потянулись местные жители. Вырывая из рук красноармейцев своих родных, жители укладывали их кто на повозки, кто на саночки и с воем увозили по домам, чтобы похоронить по-человечески, по-христиански. Банда Лешего почти полностью состояла из местных жителей. Ревсовет, приказал Сычеву не трогать только главаря банды Лешего и оставил своих людей наблюдать, кто приедет за телом атамана. Многие жители, почувствовав, что опасность миновала, пошли на станцию поглазеть, да узнать новости: что же случилось этой ночью. Они ходили мимо трупов, заглядывали в лица и, сокрушенно пощелкав языком и помотав головой, уходили домой. Двое мужчин: один уже пожилой, хоть и здорового вида, другой хрупкий и маленький остановились у раскинувшегося на снегу атамана. Маленький хотел наклониться, но пожилой остановил его. Он заметил, как к ним стали приближаться два человека. Одеты они были в ватные фуфайки, но походка выдавала в них офицерскую выправку. Наконец и маленький понял, в чем дело и, сделав безразличные лица, они пошли осматривать остальные труппы. Двое в ватниках разочарованно остановились. Уходя все дальше и дальше, маленький и здоровый пожилой мужчина заговорили:

- Вот и упокоился племяш, - сказал пожилой.

- Нашел свою смертушку. Прости меня брат, что сбил я тебя спонталыку, - прошептал маленький и заплакал.

- Не плач Федор, - сказал Никита. А это были они: Дядя и брат атамана Лешего. - Он все равно бы этим закончил. Не остановить его было.

- Не я бы, так пожил бы еще, - всхлипывал Федор, - я ведь так любил его.

- Подумай Федя, сколько бы он еще жизней загубил. Вспомни, какую он вчера девку покончил. Ребенка же совсем.

- Что мне до всех. До девок его. Братка он мне. Я теперь совсем один остался.

- А я что ж, совсем не родня что ли?

- Родня. Только я не знаю, как мне без него жить.

- Успокойся Федор. Давай подумаем, что дальше делать будем. Опознавать нельзя. Нас с тобой тут же арестуют. Пошли домой. Будто не нашли своих.

- Кто-нибудь все равно узнает и на нас укажет.

- Не узнает. Народ до сих пор не знает, где свой, где чужой. Что ж им голову в петлю совать. Пошли.

Федор постоял, подставив морозному ветру лицо, чтобы исчезли следы слез и, взяв дядю за плечо, сказал:

- Пошли. Теперь уж ничего не изменить.

Они, также молча и не спеша, пройдя мимо работающих красноармейцев и двух зевающих мужчин, пошли от станции. Федор едва сдерживался, чтобы не оглянуться. А дядька, следя за каждым движением своего племянника, предупреждал всякую его оплошность, которая могла стоить жизни обоим.

Весь день шли допросы. Допрашивали родственников погибших машинистов и служащих станции. Все знали только одно: были белые, ждали поезда, чтобы уехать на восток. Что произошло дальше никто не зал. Следователи выбились из сил, но ничего толкового не от кого не услышали. Походило на то, что жители действительно не знали, что произошло на станции, кроме того, что был ужасный бой, и полегло много народа и разного.

К обеду того же дня в штаб революционного совета пришло сообщение о том, что недалеко от станции Судженка, подорван железнодорожный путь. Поезд, состоящий из шести вагонов, сошел с рельсов. Груз и охрана исчезли. Также было сказано, что необходимо приложить все силы по поиску груза и начальника охраны, комиссара, Мальцева Николая Семеновича, уроженца деревни Назарово.

О результатах поиска срочно доложить в Центральный революционный комитет.

Комиссара Мальцева Николая Семеновича судить по законам военного времени.

На Судженскую станцию был направлен отряд красноармейцев. Однако поиски утерянного груза окончились неудачей. Не было найдено ни одного свидетеля подрыва поезда. Вскоре в деревне Назарово, в школе, рядом с домом, где проживала мать комиссара Мальцева, поселился новый жилец, который стал числиться сторожем этой школы.

Жители деревни, которые и свои то дома не всегда запирали, были удивлены, что в школе теперь настоящий сторож. Однако он оказался человеком очень приятным и за один день познакомился со всеми. Особое расположение он оказал одинокой женщине, Мальцевой Анастасии Петровне. Муж ее пропал, где-то на заработках, когда ей было всего двадцать один год. Она осталась с пятилетним ребенком. Ни жена, ни вдова - кто к такой посватается. Сын подрос, выучился у деревенской попадьи грамоте и подался в город. После этого и от него никаких вестей. Женщина она высокая, жилистая. Прямая осанка и толстая коса вокруг головы. А глаза грустные, даже когда улыбается. Вот с этих глаз и начал разговор сторож школы. На следующее утро после своего приезда он встретил ее у колодца. Она поскользнулась на обледенелой дорожке, а он, подхватив ее за талию, удержал. Взял ведра, помог донести до дома. Поставил ведра на крылечко и посмотрел ей в глаза. Да так посмотрел, что будто в душу заглянул.

- Почему вы, Анастасия Петровна, такая грустная. И одна. Неужели у вас никого нет.

- Да как вам сказать, - ответила женщина, - никого не хоронила. А вот ушли из дома и сгинули. Муж лет двадцать, как пропал. А сына уже пять лет не видела. Что с ним, где он, не знаю. Как вас зовут? - обратилась она к сторожу.

- Засохов я, Виктор Петрович. Тоже одинокий человек. Если пригласите меня повечереть, расскажу о себе.

- А что, заходите. Вечером управлюсь и напою вас парным молоком. А то коровка хорошо доится, а молоком поить некого.

- Вы мне молоко продавать будете?

- Заходите вечером. Тогда все и обсудим.