Глава 12
Снег валил густыми мохнатыми хлопьями. Налипал на глаза, таял и скатывался по лицу на воротник, где превращался в сосульку. Дергачев, пришедший к конторе ревкома задолго до начала рабочего дня, стоя на крыльце, отковыривал эти сосульки и держал в руках до тех пор, пока они снова не превращались в воду. Руки и ноги начинали мерзнуть. Он уже стал подумывать, не уйти ли ему от греха подальше. Дома оставались два опаснейших человека и, как от них избавиться он еще не решил. Его останавливала и грела только одна мысль - что он, до сих пор считавшийся никем в этом мире, вдруг, управляющий. И он терпеливо ждал.
К конторе подъехала подвода. Шесть человек, взволновано разговаривая, вошли в двери. Дергачев проскользнул вслед за ними и подошел к кабинету Савкина. Стал топать ногами, стряхивая снег с валенок.
- Дергачев войдите, - позвали из кабинета.
Дергачев вошел осторожно, почти бочком. Савкин неодобрительно покачал головой.
- Долго же вы отвыкаете от раболепства. Вам надо будет походить на наши курсы. Вам нужно понять, что теперь вы хозяева жизни и это навсегда. Документы ваши готовы. Теперь вы глава села Заречного. И с сегодняшнего дня, ничего в вашем селе не должно происходить без вашего ведома. И как я говорил, один раз в неделю вы будете приезжать с отчетом. Конечно же, если не будет никаких происшествий. Сегодня же я вас попрошу помочь в одном деле. Присоединиться к нашим сотрудникам. Необходимо из Назарово доставить двух подозреваемых сюда. Вы и поможете нашим сотрудникам и поучитесь. Согласны?
- Да, - сказал Дергачев, обрадовавшись, что ему поручили серьезное дело, - вот только…, - он запнулся, думая продолжить или промолчать.
- Вы хотели сказать - оружие?
- Да.
- А разве вы не привезли с собой оружие с фронта.
- Винтовка. Но ее нет со мной.
- Привезете в следующий раз ее для регистрации. Пистолет получите попозже. Надо подготовить документы.
- А сейчас?
- Сегодня вам оружие не понадобится. Оружие есть у остальных. Вам сегодня наблюдать надо. Помогать им, только если попросят. Вам понятно?
- Да.
- Тогда пойдемте, я познакомлю вас с остальной группой.
Две подводы, на каждой из которых сидело по три человека с винтовками, отъехали от конторы и, переехав через железную дорогу, направились в Назарово.
Дергачев, лежа в санях, укрывшись воротом от снега, думал не о предстоящем аресте, а о доме. Там до сих пор находились два смертельно опасных человека. Совесть его иногда, но уже гораздо реже, напоминала ему, что он обязан этим людям и за себя и за Дарью. Дергачев злился на такие мысли, гнал их от себя и искал доводы в свою пользу. Он, всегда униженный и бесправный, вдруг получал шанс возвыситься над этим миром. Но все могло рухнуть из-за его, когда-то сделанной глупости. «Да пусть бы сдох этот генерал в поезде, и Николка под перроном», - думал Дергачев. И так, все больше и больше путаясь в своих противоречиях, давя в душе презрение к самому себе, злясь на обстоятельства, он к концу дороги пришел к решению: Надо все, что было прежде уничтожить, забыть и окунуться с головой в новое, так много сулившее счастья, будущее. Приняв решение, он облегченно вздохнул и стал смотреть на дорогу. С неба перестало сыпать. Лошади, утопая в выпавшем снегу, шли почти шагом, плеть не помогала.
- С такой прытью, - сказал Дергачев вознице, - мы до вечера не доберемся до Назарово.
- А что с ними окаянными делать? Не хотят бежать и все тут.
- А вы нашего жеребца впереди поставьте. Его можно раскочегарить. А лошадка за ним только так поскачет. Дай-ка мне плеть. Поменяемся.
Дергачев со всей силы стеганул жеребца и объехал впереди идущую повозку. Выровнял сани вдоль дороги и уже до самой деревни не дал жеребцу передышки. Вслед идущую лошадь, перестали подгонять и крыть матами. Она очень ходко бежала за впереди едущими санями.
- К какому двору заворачивать, - крикнул, обернувшись, Дергачев.
- Двор Мальцевых знаешь? К ним давай, - ответили ему.
У Дергачева екнуло сердце и заныло под ложечкой. Стараясь не выдать своего состояния, он завернул к воротам и легко спрыгнул с саней. Остальные выбирались тяжело, за путь отсидели ноги. Громко по-хозяйски постучали в ворота. Не дождавшись хозяев, открыли сами. Мальцева полураздетая выскочила на крыльцо.
- Хозяйка, мы к тебе по делу. Повозки можно во двор закатить? - Спросил ее мужчина, похлопывая руками по валенкам.
- Заезжайте люди добрые. Кто вы?
- Меня зовут Сергей Михайлович, а эти ребята со мной. Пройдемте в дом.
Войдя в дом, Сергей Михайлович протянул Мальцевой листок бумаги. Она долго его рассматривала, потом протянула обратно.
- Возьмите, что-то я ничего не понимаю.
- Это ордер на обыск.
- Какой обыск? Что это? - Анастасия Петровна недоуменно смотрела на мужчину.
- У вас будет проводиться обыск. Вам так понятно? Сейчас мы найдем понятых и проведем у вас обыск, то есть осмотрим у вас все, что посчитаем нужным. Понятно?
- Зачем? - Женщина никак не могла понять, что происходит.
- Хорошо. Вам надо просто сесть и ничего не делать. Мы все сделаем сами.
Он вышел на крыльцо и позвал Дергачева.
- Слушай, товарищ, вам нужно сходить в школу и привести понятых. Там есть один наш человек - это сторож. Возьмите его и еще кого-нибудь. Мы пока подготовимся к началу обыска. Дергачев, чтобы не встречаться с Мальцевой, с радостью побежал до школы. Сторож школы, Засохов, узнав в чем дело, деловито, натянул на себя шапку, накинул полушубок. Позвал с собой какого-то деревенского мужика, с которым только что пил чай. Все трое вернулись к дому Анастасии Мальцевой.
Анастасия Мальцева, увидев в дверях сторожа Засохова, вскочила из-за стола.
- Ну что ирод? Пришел посмотреть на мое горе? Я знала, что ты за мной шпионишь. Сторож он, да кто в это поверит? Сто лет школа стояла открытая, а тут сторож явился. Шпион проклятый! - Она закрыла лицо ладонями и отошла снова к столу.
Мужик, который только что пил чай со сторожем, попятился от него, как от чумного. Засохов только усмехнулся. В доме уже сидели, не раздеваясь, все приехавшие на обыск.
- Начнем, - сказал следователь. Разом все поднялись и разошлись по дому и двору.
Скоро на стол легли окровавленные тряпки. Больше ничего подозрительного найдено не было.
- Это что? - спросил следователь.
- Это бинты с головы моего сына. Вы же знаете, что мой сын ранен?
- Знаю. Но я также знаю, что ваш сын у вас не был. Вы сами говорили, что он всегда находился у Полигаевой.
Понятой Засохов вступил в разговор. - Здесь он жил. Она его через день к Полигаевой увезла. Ночью. Думала, никто не видел. Я проследил.
- Спасибо за службу, - просто без эмоций сказал следователь, обращаясь к сторожу. - Вас завтра ждут в ревкоме. Если захотите, можете уехать с нами.
- Да-да, конечно же, с вами. Мне собираться не долго.
- Соберетесь после обысков. У нас еще один дом.
- Полигаевой?
- Да.
Мужик, стоявший в стороне, стал потихоньку пятиться к двери, но строгий голос следователя остановил его.
- Стоять! Вы сможете быть свободны только после обыска. Когда подпишете протоколы. Вам понятно? - обратился он к понятому.
- Да, ваш бродь, - поклонился мужик.
- Не бродь я и не ваше превосходительство - зовите меня товарищ следователь.
- Да-да-да, - закивал головой мужик.
Дергачев стоял в сенцах и боялся войти в дом. К обыску, как таковому его не привлекали. Так на подхвате. Что-то подержал, что-то подал. Он был рад такому раскладу. И старался в дом не входить, хоть ноги и стали уже подмерзать немного. И обратный путь был не близкий. Но не выносимо было встретиться взглядом с матерью Николки.
Следующий двор был Веры Полигаевой. До нее уже дошла новость о приезжих. Она встретила их на крыльце, прибранная, расчесанная, с прекрасной черной косой на голове. С глазами, как уголья. Высокая, прямая, самоуверенная. Она надеялась, что среди оперативников будет ее поклонник молодой следователь, Белов Виктор Васильевич, который смотрел на нее в прошлый раз такими влюбленными глазами. Он обязательно ей поможет, думала она. Но глупость красивых женщин доходит иногда до абсурда. Всего несколько минут понадобилось оперативникам, чтобы найти у Веры, спрятанное в сливной желобок под крышей, ружье и пулю, вбитую в пол под кроватью.
Следователь Белов старался не встречаться взглядом с Верой. Он не подходил близко к столу, где шел допрос. И очень часто выходил на улицу, где на крыльце стоял Дергачев и постоянно курил. Им обоим не нравилось все, что происходит. Белову - потому, что в роли подследственной была женщина, которая ему сильно нравилась. Дергачеву - потому, что все подследственные были ему хорошо знакомы.
На улице стало темнеть. Пора было возвращаться. Со двора Веры забрали повозку, положили в нее вещественные доказательства, посадили Веру, сторожа. Возницей сел старший следователь. У дома Мальцевых все остановились. Со двора также забрали лошадь, впряженную в сани, в которую посадили Анастасию Петровну, молодого следователя и хотели посадить Дергачева, но он отказался. Тогда взяли одного из отряда и вручили ему вожжи. Четыре повозки выехали из села Назарово и направились в Тайгу. Глубоко за полночь повозки остановились у конторы. Женщин проводили в один из кабинетов. Дергачева отпустили на неделю в Заречное.
Он был доволен, что не имел возможности поговорить с арестованными женщинами. Может быть поэтому он не чувствовал себя виноватым. А может быть, это были первые ласточки его бессердечия. В ночь выезжать было опасно одному. По лесу бродили волки и не только. Злых людей развелось по дорогам очень много. Дергачев решил, что выедет рано утром и к обеду будет дома. Он не стал рассказывать родственникам, как прошел его день, а попросил уложить его поскорее спать. Всю ночь Дергачев провел в кошмарах. Ему снился Николка. Он, в страхе, цеплялся за Дергачева. А тот не мог от него отбиться. Ему снилось, как он стреляет в генерала. А генерал не падает, не умирает, а только стоит и укоризненно качает головой. Ему снилось, как Александр смотрит на Дарью. Дергачев начинает понимать эти взгляды. Он застонал и проснулся. Посмотрел сквозь дырочку в замерзшем окне, увидел, что многие окна уже светятся. Значит можно ехать. Запряг лошадь, разбудил тетю и тихо попрощался.
- С богом, сынок, перекрестила его женщина.
Дергачев, сидя на коленях в санях, махал хворостиной. Снег за день слежался, сани легко скользили, лошадь бежала, махая хвостом и пофыркивая. Дергачев любил в такие минуты мечтать, но сегодня ничего не получалось. Отчасти оттого, что он никак не мог решить, что он сделает со своими гостями. Вывезет ли их за пределы Тайги, что очень опасно, если кто-нибудь остановит. Или просто увезет в лес и пристрелит. Генерал его не станет подозревать и поедет с ним куда угодно, думал Дергачев. Время шло, повозка почти летела. Перехватывало дух от ветра, а может от мыслей, которые не давали ему покоя. Нужно было решать, решать немедленно. Но видно, что-то еще человеческое теплилось в его сердце, если он, понимая, что, убив этих людей, получит шанс на новую жизнь, все еще метался и не принимал твердого решения. Потом он успокоился, оставив все на потом. У него была целая неделя до следующей поездки в Тайгу в ревком. За это время он обязательно что-нибудь придумает. И все рано скверно и тяжело было на душе Дергачева. Сейчас, придя домой, нужно будет говорить с генералом, с его племянником, улыбаться Дарьи, соглашаться с отцом и при всем при этом не дать им разглядеть, какая каша у него в голове от гнусных мыслей.
У ворот дома Степан увидел такую картину: Соседка с маленьким ребенком на руках, со слезами просила помочь ей. Заболел сын, и она не знала, что ей делать. Даша, сочувственно сложив ладони на груди, объясняла ей, что свекор сам болен и не может выйти к ней. Та плакала и качала малютку, но от ворот не уходила. Дергачев бросив вожжи на сани, быстрыми шагами подошел к женщине.
- Марья иди домой. Не держи на холоде ребенка. Я сейчас подлечу деда самогонкой, и он придет к тебе сам. Иди не бойся, он скоро придет. Женщина недоверчиво посмотрела на Степана.
- Иди, иди. Я не обманываю. Он скоро будет у тебя, - Дергачев развернул женщину и легонько подтолкнул к дороге. Она, прижав к себе ребенка покрепче, пошла медленно, в пол оборота, решая послушаться или опять вернуться и просить. Степан почувствовал это, и крикнул вдогонку:
- Марья, готовь ребенка, мы сейчас придем. И женщина после этих слов заторопилась и почти побежала к своему дому.
- Здравствуй, Степа. Как съездил? - Даша, подошла к Степану и уткнулась головой ему в грудь. Он погладил ее по спине, легко прижал к себе и нежно, взяв за плечи, отстранил от себя.
- Все хорошо Даша. Отцу надо срочно к Марьи пойти. А нам, что-то решать надо. Не ровен час, откроется какие гости у нас в доме, и не сносить нам всем головы. Сейчас такое началось Даша, что не знаешь, как поступить.
- Что началось, Степа?
- Аресты Даша. Не дай бог нам попасть под это. В Назарово двух женщин арестовали, забрали лошадей сани. Дома их, сам слышал, как говорили, под конторы отданы будут. А это значит, что никто их отпускать не собирается. Иди отца отправляй срочно к Марьи, а я пока лошадь распрягу.
Взволнованная Даша побежала за свекром, но он уже одетый выходил из дома. В руках его был узелок с лекарствами.
- За стол без меня садитесь. Приду не скоро. Посмотрю, пока мальцу легче не станет. За ужином все обговорим. Опасно уже стало взаперти сидеть. Ворота Дарья закрой.
- Хорошо, батя. Даша побежала к воротам, потянула их на себя, всунула засов в скобы. Вместе со Степаном вошла в дом. В доме стояла тишина, будто никого не было. Когда клацнул крючок на дверях из кухни вышел Александр.
- Добрый день, Степан Федорович. Какие новости в мире?
- Новости плохие. Уезжать вам надо, - сказал Дергачев резко. Дарья испугалась.
- Куда ж они в такой мороз поедут, Степан. Они и пятидесяти верст не проедут. Или замерзнут или волки съедят.
- Это как бог даст. Здесь им тоже долго не продержаться. Кто узнает, всех нас порешат. Теперь это быстро делается. Оружие у них, слава богу, есть. От волков отобьются. Даша, гостей на кухни покорми. Нам на стол в горнице поставь. Да шторки открой. Когда это было, чтобы средь бела дня окна закрыты были. Люди же не слепые. - Егор Савельевич, - проходя на кухню, позвал Дергачев.
- Да, Степан Федорович. Я слушаю, о чем вы говорите. Вы правы. Я уже достаточно окреп. Саша молод. Я только хочу попросить вас вывезти нас подальше за станцию, верст на двадцать пять, а дальше указать дорогу. Может вы с нами?
- Нет, - резко сказал Степан, - я навоевался. Из дома теперь никуда.
Егор Савельевич не ожидал такого резкого отказа. «Мир рушится, - подумал он, - если солдат смеет так говорить с генералом». Дергачев сам смутился немного после своих слов, но ему понравилось, что он смог так резко ответить генералу. Первый раз в жизни он позволил себе такое и не получил за это взыскания, и он все возвращался и возвращался мыслями, к тому как он осадил генерала и это ласкало его душу. Он становился хозяином.
Генерал больше не сказал ни слова. Ушел за печь, сел рядом с Александром. Взял его руку и крепко сжал. Саша посмотрел на генерала, хотел что-то сказать, но тот приложил палец к губам. Генерал, как человек военный и умудренный опытом, почувствовал опасность. Это чувство передалось Александру, и он понимающе кивнул.
Даша принесла две чашки со щами и двумя горбушками хлеба.
- Саша, Егор Савельевич поешьте, - сказала она, ставя чашки на лавку между ними.
- Спасибо Дарьюшка, - сказал генерал. Саша только улыбнулся. Дарья ответила ему взглядом.
Степан следил за каждым шагом Дарьи, и что-то ему не нравилось в ее поведении. Но он никак не мог уловить это что-то. Вроде все она делала, так как надо - и с ним была ласкова и с гостями не очень разговорчива - но вот было что-то, что на подсознательном уровне, раздражало Дергачева. Она поставила перед ним чашку и села рядом.
- Сама, почему не ешь? - спросил Степан.
- Не хочется что-то, - ответила Дарья.
- Работаешь мало, вот и есть не хочется.
- С нашим хозяйством мало не поработаешь, - мягко ответила Даша.
- Тогда ставь чашку и ешь.
Даша встала, прошла на кухню, налила себе щей и, выходя, встретилась глазами с Александром. Лицо его покрылось красными пятнами, глаза пылали. Дарья испугалась, что может случиться скандал. Егор Савельевич опять взял Александра за руку и теперь уже со всей силы сжал его запястье.
После обеда, когда Даша убрала посуду. Дергачев сказал:
- Пойду дров порублю, а ты Дарья одевайся, складывать будешь.
Они вышли из дома.
Егор Савельевич заговорил с Александром.
- Что-то изменилось в солдате за эти дни. Ты не заметил?
- Заметил. Я не верю ему. Он хочет от нас избавиться, но пока не знает как.
- А мне кажется, что он уже принял решение. Он смотрел сегодня на нас, как будто нас уже не существует. Так смотрят на солдат, приговоренных к расстрелу. Когда их уже не слушают, а каждый говорит о чем-то своем. Я раньше не думал об этом, но сегодня я ощутил, что чувствовали солдаты, приговоренные к смерти. Я опытный офицер, но даже у меня захолодело под сердцем от его взгляда.
- Надо уходить.
- Он нас не выпустит. Надо держать оружие при себе. У нас нет денег. Нет повозки. На улице зима, мороз. Вокруг власть красных. Мы для них враги. Нет у нас с тобой возможности выжить. Как нет возможности выжить солдату, если мы останемся здесь.
- У меня есть кое-что.
- Что?
- В первую ночь, когда мы подрались с солдатом, после того как все успокоилось и вроде все затихло, я услышал шорох и легкие постукивания. Дверь из комнаты была открыта, и я увидел силуэт Степана, который возился у печи. В следующий раз, когда вы спали, а остальные уехали на станцию, я осмотрел печь и увидел внизу не замазанный дымоход. Вы знаете, что я там нашел?
- Что?
- Два слитка золота.
- Откуда они могут быть у солдата?
- Не знаю. Но это шанс.
- Саша опускаться до воровства нельзя.
- Егор Савельевич, о чем вы говорите. Может, этот солдат сам его где-то намыл. Он его также где-то своровал. Тем более, что другого выхода у нас все равно нет.
- Так-то оно так Саша. А что если мы ошибаемся, и Дергачев искренне хочет нам помочь? Как тогда мы будем выглядеть в его глазах?
Александр промолчал.
- Хорошо, что ты меня понял, - сказал Егор Савельевич.
Дергачев, выйдя на улицу, не стал рубить дрова. Он взял Дарью за руку и повел в сарай. Там посадив ее напротив себя, сказал:
- Даша, послушай меня сейчас внимательно. Я теперь управляющий нашим селом.
- Как? - удивилась Дарья.
- Не перебивай, - сказал Степан. - Я теперь вроде как красный комиссар. И мне приказано, чтобы на селе без моего ведома ничего не происходило. Мне приказано сделать перепись всего нашего села с их хозяйством. Ты мне в этом поможешь. Еще мне приказано указать какого кто сословия. Ты у меня племянница бывшего помещика.
- Ну и что?
- А то Даша, что власть наша…
- Ваша? - перебила его Дарья.
- Да, теперь наша - моя! Моя власть не любит тех, кто давил нас.
- Кто же тебя Степа давил, если Иван Григорьевич, помещик ваш, за тебя свою племяннику выдал?
- Ты ему просто обузой была, вот он и выдал тебя.
- Мне кажется Степан, что ты меня сегодня весь день обидеть хочешь. Я думала любовь у нас, и дядя в это поверил. А ты тогда зачем на мне женился? Чтобы поближе к помещикам быть? - Дарья от обиды начала язвить.
- Я тоже по любви женился. Только нам теперь надо сказать, что ты в услужении у Гончаровых была и никакого родства с ними не имела.
- Степан, кто же в это поверит. Вся деревня знает, что я родня им. И фамилия моя такая же, как у помещика.
- Была такая же. Теперь, Даша, надо быть очень осторожными. Крестьяне мы с тобой.
- Хорошо, я согласна, если поверят.
- Поверят. Списки мы с тобой будем составлять. Теперь заноза моя, наши гости. Я понимаю, что Александр спас тебя от Лешего, но пойми меня Даша, если мы от них не избавимся, мы все погибнем. С колчаковцами даже не разговаривают, их сразу расстреливают. Их укрывателей тоже.
- Что ты хочешь сделать. - Пока не знаю. Я не могу вывезти их отсюда. Мне этого не простят, если узнают. Я не могу им отдать нашу единственную повозку. Мне надо ездить на ней в ревком. Уйти пешком они не смогут их очень быстро арестуют, а значит и меня.
- Почему? - спросила Даша.
- Потому, что они расскажут, где отсиживались.
- А если не скажут?
- Скажут, Даша, там все говорят.
- Степан, мне страшно. Ты ведешь разговор к тому, что у тебя один выход убить их. Это так?
- Да!
- Ты не можешь этого сделать. Александр спас меня.
- Спас тебя и погубит всех.
- Степан, не смей даже думать про это! Ты как жить потом будешь, взяв такой грех на душу. - Даша пыталась заглянуть ему в глаза, но Степан, запрокинув голову, смотрел в небо.
- Смотри как облака высоко. Морозно будет.
- Степан, посмотри на меня, скажи, что ты не сделаешь этим людям ничего дурного, - Даша трясла его за плечи.
- Дурного, не сделаю. Пристрелю только, - сказал Дергачев и засмеялся.
- Степа, ты пугал меня. Зачем ты так, - Даша успокоилась и улыбнулась.
- Эх, Дашка, с этими гостями, нам с тобой и пообниматься негде. Соскучилась, поди, аль нет. Я давно наблюдаю, как на тебя баринок смотрит.
- О чем ты говоришь, Степа. Что в голову взял, - забеспокоилась Даша.
- Да я так, ничего. Только предупредить хочу, если, что замечу - обоих, рядышком положу. Вот так-то Даша.
- Злой ты Степан с войны вернулся. Мечешься что-то, подозреваешь всех.
- Жизнь научила. Так что теперь Даша я никому не позволю свою жизнь загубить, чего бы мне это не стоило. Пошли в дом. Вечером скажу всем о своем решении.
Отец вернулся от больного ребенка довольный. Разгоряченный. Сразу с порога объявил, что его там хорошо угостили, обласкали, напоили чаем.
- А с ребенком-то, что, - усмехаясь, спросил Степан.
- Да, баба дура, первый ребенок, не углядела, что зубы режутся. От того и горит весь. И понос у ребенка. Я ему травок дал. Спит теперь, посапывает. А девка ядреная. Жалко муж под боком.
- Что-то ты отец распалился. Видно лишнего тебе налили, - сказал Степан улыбаясь.
- За дело налили. Я им сказал, чтоб сами не приходили. Завтра к ним сам зайду. Спрашивали, пытали, почему мы так замкнуто жить стали.
- И, что ты им сказал? - спросил Степан.
- Сказал, что вы с Дарьей друг на дружку не налюбуетесь. Вот никого и не пускаем, чтоб не мешали. Мыслимо ли дело муж больше четырех лет дома не был.
- Поверили?
- А мне хоть поверили, хоть не поверили все едино, лишь бы не лезли в дом.
- Федор Михайлович, есть будешь? - спросила Дарья.
- Накормили уж. Мне б соснуть немного.
- Ложись, батя в дальнюю комнату, гостям уж там спать не придется.
- Что так?
- Уйдут они сегодня.
- Договорились. Это хорошо. А то, не ровен час, все загремим, как колокол с колокольни. Без меня не уходите, попрощаемся, - обратился он к Егору Савельевичу, вышедшему из кухни, после услышанного. - Я посплю маленько и провожу вас.
- Хорошо, Федор Михайлович, обязательно попрощаемся.
- Пойдем, Дарья, управимся со скотиной. - Степан взял ведра и вышел.
Дарья заскочила на кухню, увидела вопросительный взгляд Александра, взглянула на Егора Савельевича и сказала:
- Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я знаю.
Она выскочила следом за мужем. Дергачев стоял около загона для коровы и плакал. Плечи его содрогались, шапка была брошена на пол. Дарья обняла его и кончиками пальцев вытерла слезы.
- Что делать, Даша? Сейчас наша жизнь стоит против их жизни. Какую ты выберешь?
- Обе, Степочка, обе, - уверенно сказала она и крепко прижалась к мужу.
- Нет, Даша, обе не получится, - сказал он и отстранил ее от себя. - Сходи сегодня вечером к Галке, подруге своей. Ей одной скучно. Поболтаете. А мы, мужики, вечером все и решим.
- Нет, нет! - испугалась Дарья. - Я не куда не пойду. Я не дам тебе погубить людей.
- Может, выберешь сейчас, кто тебе дороже? - спросил Дергачев, - или может с ними положить за одно уж?
Глаза у Степана стали злые и колючие. Дарья испугалась этого взгляда и съежилась. Она впервые поняла, что не имеет никакой власти над своим мужем.
- Ты не сделаешь этого? - сказала она почти шепотом.
- Сделаю. И ты это знаешь.
- Я не дам тебе, - еще тише повторила Дарья.
Степан промолчал, и это было еще страшнее, чем, если бы он стал угрожать ей. Она развернулась и бросилась к дому. Он догнал ее и резко развернул за рукав.
- Пискнешь кому - Убью! - и так толкнул ее от себя, что Дарья, не удержавшись на ногах, упала головой на ступеньку крыльца и уже не поднималась. Степан постоял немного, посматривая не лежащую без движений Дашу и, наконец, решил подойти. Он потряс ее за ворот, но Дарья не приходила в себя. Злость исказила его лицо, он подхватил ее подмышки и потащил в дом. Услышав шум, из кухни выскочил Александр и подхватил Дарью на руки, почти вырвав из рук Степана. Он положил ее на кровать и только тогда спросил, что случилось. Дергачев прочитал все во взгляде Александра и зло улыбнулся. Так улыбнулся, что у Александра мурашки поползли по телу.
- Запнулась.
Он вышел из дома, не думая о том, очнется ли его жена, или она погибла. В его душе такая буря, такая борьба происходила, что он сам чуть не терял сознание.
Александр приподнял голову Даши и подложил подушку. Когда убрал руку, увидел, что она в крови. Он зашел на кухню, где, уронив голову, сидел генерал. Саша с горечью в голосе прошептал:
- Он убил ее… , - и потом гораздо громче и безысходнее, - Он убил ее!
- Саша, Саша, успокойся. Успокойся. Нам сейчас нельзя. Если он ее убил. Его больше ничего не держит. Мы следующие. Я уже давно держу оружие наготове. - Егор Савельевич показал на карман. Надо быть осторожнее. Ночью уйдем.
- Что за шум? - подал голос из дальней комнаты Дергачев старший. Он выглянул из-за дверей и увидел на кровати напротив, Дашу, одетую в полушубок и валенки. - Ты Дашка совсем с ума сошла, с ногами на постель? Он потряс ее за плечо. Даша застонала. Из кухни выскочили Саша с генералом.
- Жива! - радостно воскликнул Александр и бросился к кровати.
- Пошел вон, - оттолкнул его Федор Михайлович, - Воду тащи. Что случилось?
- Не знаем, - сказал генерал. - Они с мужем дрова пошли колоть. Потом Степан притащил ее подмышкой, бросил на кровать, сказал, что запнулась.
- А, где он сам?
- Не знаем. Притащил Дашу и сразу же ушел.
- Вот я ему запнусь. Ох, запнусь. Воду давай, - прикрикнул он на Александра.
Обмыл голову, приложил каких-то травок, забинтовал чистой тряпкой, дал попить настойки, и Даша отошла. Она помогла снять с себя полушубок, валенки и снова прилегла на подушку.
- Случилось что? - снова задал вопрос свекор, но уже Даше.
- Запнулась я, и головой ударилась о ступени.
- Во! Ходите, голову задравши, не хрена не видите, - заворчал Федор Михайлович, успокаиваясь. Пойду, посмотрю, где там Степан. Он, не одеваясь, вышел.
- Саша, подойдите сюда, - позвала Даша, когда за свекром закрылась дверь.
Саша подошел и присел на край кровати.
- Что Даша?
- Не оставляйте меня Саша здесь. Он вас убить хочет и меня тоже.
- А тебя за что Даша?
- Не знаю. Говорит, что я не того сословия. И что вам помогаю.
- Егор Савельевич, вы слышали, о чем говорит Дарья.
- Собирайся Александр, уходить надо.
- Куда? Еще не совсем стемнело.
- Ничего. Главное по домам уже все сидят. Да и нам, какая теперь разница. Не ждать же, когда нас перестреляют. Может он, кого себе на подмогу, пошел звать.
- А как же Дарья. - Дарью мы взять не можем. Она с нами погибнет.
- Я не оставлю ее.
- Не глупи Александр - на улице мороз, а у нас ни дома, ни хлеба, ни повозки. И кругом одни красные, да еще уроды перекрашенные, - со злостью высказался Егор Савельевич.
Когда Федор Савельевич, выскочил раздетый на улицу, он сразу же увидел своего сына. Степан сидел на крыльце, обхватив руками ноги, и положив голову на колени. Он молча качался из стороны в сторону. Федор Михайлович похлопал сына по плечу.
- Что случилось Степан? Дашка ведь не запнулась, как она говорит? Так? Не об че у нас перед крыльцом запнуться-то.
- Я ее толкнул, батя. Думал, убил. Хотел себя порешить. Вот сидел сам с собой прощался.
- Ну и дурак. Умирать не надо не из-за чего, даже и из-за бабы. Их вон сколько вокруг. Бери любую - не откажет. Война мужиков подсобрала. А с бабой надо вожжами разговаривать, а не толкать. Вожжами и понятно и не смертельно. Пошли в дом, замерз я.
- А как мне с ней теперь?
- А ни как, виду не подавай, что переживал, а то возгордится. Слухай, давай к соседу бобылю в гости сходим. Самогонки с собой возьмем, он обрадуется, и ты отойдешь маленько. Да и Дашка за это время успокоится.
- Пошли отец. Муторно мне. Очень хочется напиться.
- Вот и здорово. Щас я оденусь, бутыль возьму. А ты посиди здесь. Чтоб опять с женой не полаялся. Завтра все и обсудите.
Федор Михайлович забежал в дом, поплясал ногами, похлопал по себе руками, немного согрелся. Обратился ко всем:
- Мы сходим со Степаном к соседу, погулям маленько. А вы за Дарьей присмотрите. Шторки закройте, и чтоб ни одна душа вас не видела. Завтра решим, что делать с вами. Он оделся, захватил с собой бутыль и вышел. Все услышали, как снаружи закрывают дверь на замок. Потом скрипучие шаги за окном и удаляющийся, приглушенный говор. Александр вышел в коридор и потолкал двери. Они были заперты. Он вернулся и сел на лавку.
- Что делать? - обратился он к Егору Савельевичу. Егор Савельевич посмотрел на Дарью. Даша приподнялась с постели. Ее немного поташнивало, но она встала, и сама проверила дверь. – Да, нас закрыли. Но вам надо уходить. И без меня вам не выбраться отсюда. А мне оставаться здесь нельзя. Если вы уйдете, а я останусь, меня со свету сживут.
- Даша, вы подумайте. На улице мороз. Вы слабая. Вы не сможете идти, - сказал Егор Савельевич.
- Я помогу ей, - вступился Саша.
- Как вы еще молоды, Александр. Ведь мы сами уходим в никуда. Муж ей простит.
- Не простит, - Егор Савельевич мне муж. - Они сейчас всю ночь гулять будут, туда и солдатки заглянут. А завтра он вернется, увидит, что вас нет, и все на мне выместит.
- Да он обрадоваться должен, что мы ему больше мешать не будем.
- Не верит он, что отсюда уйти можно. А если вас поймают, вы его сдадите. Скажите, что он колчаковец и постреляют нас всех. А ему красные должность председателя села дали. Нашего. Вот он и мечется.
- Понятно, - протянул слово генерал. - Ему теперь для полной безопасности, надо нас убить. Иначе он будет жить и бояться. В слово он конечно не верит.
- Какое слово, - спросила Дарья.
- В слово офицера, что никто его и никогда бы не выдал.
- Нет, конечно, нет, это вы своему сословию оставьте, как сказал бы мой муж. Возьмете меня? Мне теперь здесь остаться только на погибель.
- Хорошо, Дарья, может по дороге, каких добрых людей найдем. Останешься там. Что ж нам с собой взять?
- Я все соберу, а вы по мешкам раскладывайте. Лошадь возьмем с санями. До утра не хватятся, а мы к утру далеко будем.
Саша пошел собрать вещи в комнате, где они спали последнее время с генералом, замешкался у печи и немного погодя подал Даши увесистый сверток.
- Что это? - спросила Дарья.
- Оружие, - ответил Александр. И Дарья осторожно положила сверток на дно сумки. Саша развеселился. «Женщины, женщины, - подумал он, - но кто из мужчин догадается положить оружие так далеко»? Однако Даша не заметила его улыбки и продолжала набивать сумку вещами и продуктами. Когда сборы закончились, Женщина выставила окно в коридоре, вылезла и пошла в конюшню. Запрягла лошадь, вывела во двор и только потом, сняла ключ с косяка и открыла дом. Стараясь не шуметь, мужчины уложили мешки. Рядом с собой положили оружие. Легли в сани. Дарья закрыла дверь. Перекрестила дом, поклонилась. Затем открыла ворота. На улице никого не было. Она вывела лошадь, идя рядом с санями. Закрыла ворота и еще раз перекрестила свое подворье. Запрыгнула в сани, молча щелкнула хлыстом.
Степан Дергачев, пока еще совсем не опьянел, несколько раз выходил на улицу и смотрел на свои окна. В доме не спали. «Сейчас меня, наверное, обсуждают, - думал он, - пусть обсуждают. Завтра я им всем покажу», - грозил он кулаком в сторону собственного дома. За ним выбегали молодухи, со смехом хватали его за плечи и утаскивали обратно в дом. Он улыбался от женского внимания к себе и вскоре, опьянев окончательно, уединился за печью соседа с одной из них.
Утром его растормошил отец.
- Вставай! Пошли домой, быстро, - говорил отец, вытягивая Степана из-под тяжелой руки соседки.
Степан, с больной головой, не сразу понял, чего от него хотят, но все-таки поднялся. Отец бегом бежал домой и, оборачиваясь, подгонял Степана.
Степан забежал в дом следом за отцом и остолбенел. В доме никого не было. Он заглянул за печь, во все комнаты. Выскочил во двор, забежал в конюшню. Ни саней, ни лошади, ни Дарьи. Дергачев постоял в замешательстве, потом, как будто, что-то вспомнил, ринулся опять в дом и чуть не сбил, стоящего на крыльце, отца. Через минуту отец услышал, как хохочет Степан. Он заторопился. Войдя в дом, застал сына, сидящим на полу, у печи. Дымоход был разворочен. Степан, весь в саже, держался за живот и заходился от смеха. Дергачев старший двинул сыну по затылку, так сильно, что тот больно ударился о печь и затих.
- С ума не сойди из-за бабы, - строго сказал отец, и добавил, - отплатили черной неблагодарностью за хлеб - соль. Он сел рядом с сыном на пол и погладил его по голове, и Степан хмыкнул носом почти как в детстве.
Однако, Дергачев не кинулся на розыски пропавших. «Уйти в такой мороз далеко невозможно. Выйти к людям беглецы побоятся. Не кормленая лошадь скоро падет. Остальное довершат волки, которых в последние годы особенно много», - думал Степан. Когда первая волна боли сошла. Он рассудил, что это даже к лучшему, что теперь никто ему не помешает начать жизнь заново. Отец объявил, досужим соседям, что Дарья уехала к родичам погостить. Поверили легко, так как у Дергачевых теперь не было подводы. Искать лошадь для поездок в ревком долго не пришлось. Молодуха - соседка с удовольствием ему одалживала свою кобылку. А он, почти каждое утро просыпался в ее гостеприимном доме. Но видно пошла у Дергачева младшего полоса невезения.