Глава 17

Небольшая поляна среди леса. Ели, с опущенными, белыми от снега, ветками, голые метелки берез, худощавые низкие осины и высокие тополя, толстые и вызывающие, но также жалкие и тоскливые. И только кедр, могучий и раскидистый, всегда в любое время года, внушает к себе уважение и поклонение.

Человек осматривает лес вокруг поляны. Он знает, что пришло время и весь этот лес, могучий и гордый, худосочный и голый, весь без сортировки по достоинствам, уйдет под сруб. Лягут рядами стволы, пообрубятся красивые кроны и превратиться он в строительный материал, под бараки для заключенных, таких же разных, но таких же уравненных жизнью и обстоятельствами.

Ярко светило зимнее солнце. Снег слепил глаза, своими цветными искрами. Легкий мороз и едва заметный ветер не мешали думать. «Что будет через месяц? Какие люди, и какие судьбы свяжутся здесь в неразрывный узел»? Через час наполнится эта мирная поляна визгом пил и стуком топоров, человеческим говором, лаем собак и окриками конвойных. Дергачев ждал прибытия первой партии заключенных. Он, волею судьбы, стал первым начальником еще не построенного лагеря для политических заключенных.

Ему на мгновение пришла мысль, что он сам мог оказаться в этой первой партии, если бы жизнь повернула по-другому, и ему стало страшно. Страх за собственную жизнь, притупил обиду, нанесенную женой, бросившей его и сбежавшей. Он как бы спрятал ее до лучших времен, когда сможет спокойно все обдумать.

До его слуха донесся гудок паровоза. Он прислушался. Поезд сбавлял ход. Вот он остановился и тут же донесся лай собак. «Вот и прибыли первые постояльцы несчастной поляны».

Утопая в снегу, подгоняемая криками конвойных, и лаем собак, к поляне приближалась огромная толпа разношерстно одетых, измученных людей. Их сгоняли к центру, и Дергачев отошел на небольшое расстояние в сторону, ожидая, когда толпа успокоится. Наконец, наступила тишина, и Дергачев поднял руку, призывая к вниманию.

Не зная, как начать свою речь, вернее, как обратиться к заключенным, он немного замешкался, но потом все-таки подобрал слово.

- Осужденные! Посмотрите вокруг. Вы видите, что здесь нет ни строений, ни дорог, ни обозов – один лес! А это значит, что если вы до вечера не построите себе временный барак, вас ждет смерть. Либо отсюда вам хода нет.

Ваша паршивая жизнь в ваших руках. Государство предоставило вам только орудие труда – это пилы, топоры, веревки и гвозди. Вы получите по пайке хлеба, если барак сегодня будет построен, и вы останетесь без еды, если не сделаете этого. Бежать отсюда некуда. За побег вас ожидает смерть. Вас растерзают собаки. И теперь вы можете приступить к работе. Дергачев отошел от толпы и подошел к своему помощнику.

- Можете начинать.

Завизжали пилы, застучали топоры. Понесся мат вслед падающим деревьям. Дергачев заскочил в сани и отправился по ближайшим деревням. Надо было предупредить население, чтобы впредь были бдительны, живя рядом с преступниками.

Яркие звезды рассыпались по небу. Выглянула луна. Снег завораживал своей красотой. Дергачев, лежа в санях и изрядно на угощавшийся у сельчан, смотрел на этот мир, и он ему нравился, уже хотя бы за то, что возвращался он в лагерь не заключенным, а начальником. Выезжая на поляну, которую оставил днем, он увидел, как она раздалась в размерах. Справа он разглядел строение, над которым вился дымок. Его встретили и проводили в только что выстроенный барак. Метров тридцати в длину, с трехъярусными нарами из тонких жердей с железными печками с двух концов барака, столом и лавками вдоль него, также из тонких стволов деревьев. На пол были брошены хвойные сучья. Заключенные, прижавшись друг к другу, вплотную лежали на нарах. Рядом с печкой было выделено место для администрации, куда и улегся начальник. У дверей оперевшись на винтовки, сидели дежурные конвоиры. Остальной конвой спал напротив начальника, в таких же позах, как и заключенные. Мороз пока сплотил всех. Весь день, конвоиры, сменяя друг друга, работали на рубке леса. Их жизнь также зависела от этого барака, потому как менять их или развозить по домам никто не собирался. Для них, как и для заключенных, как, впрочем, и для начальника лагеря, этот барак становился домом.

Утром несколько человек не встали, они были мертвы. Начальник приказал отнести их в левую сторону от лагеря и оставить на снегу.

- Время на похороны, - сказал он, - тратить не будем. Чем быстрее мы построим лагерь, тем меньше будет смертей.

Всю следующую неделю рубили дом для служащих, и ставили забор вокруг лагеря. Трупы остались за забором. Каждый день прибавлялась куча из покойников. Когда в новом доме затопилась печь, Дергачев собрал своих помощников на совещание. Можно было в тепле и без посторонних ушей, наметить дальнейший план действий. На повестке стоял вопрос, что строить первым. Хороший теплый барак для заключенных или лесопилку, на которой впоследствии будут работать заключенные. Единогласно приняли, что первой будет построена лесопилка. Истощенные, обмороженные, плохо одетые зеки, умирали десятками. За забором высилась куча из трупов, со скрюченными руками, и остекленевшими глазами. Надо было что-то решать. И тогда начальник принял решение. Половина лагеря отправилась копать огромную могилу, одну на всех умерших. Весь день рубили лес, освобождая место под кладбище. Следующий день ломами отковыривали, смерзшуюся землю, копая могилу. К вечеру всех упокоившихся сбросили туда. Закапывать начальник запретил, чтобы не отрывать больше заключенных от работы. Всех последующих умерших просто сбрасывали туда же. Яму разрешили закопать только в конце марта, когда началась ранняя оттепель и лесопилка уже давала продукцию – деревянную тару. Ящики под водку и прочее.

Дергачев за месяцы работы заматерел, превратился в строгого хозяина чужих судеб, не терпящего ни малейших возражений. Он теперь, запросто, мог сунуть в лицо заключенному кулаком или в гневе избить до полусмерти. Мог с легкостью пристрелить или зарубить шашкой. Какими смешными ему теперь казались его терзания, когда он не мог решить, что сделать со своим бывшим командиром, а на кону стояла его жизнь. Не на минуту, он теперь бы не задумался и убрал бы любого, кто бы ни встал на его пути. Только в конце весны, были выстроены три новых барака, достаточно теплых с настоящими печками. Организовалась кухня. И хотя обеды были скудными, зато всегда горячими. Мор заключенных прекратился – то ли остались самые крепкие, то ли весна прибавила заключенным сил и надежды.

Приехавшее по весне начальство, заметило, что конвоиры довольно лояльно относятся к заключенным. Претерпев вместе с ними все тяготы зимы, конвой стал видеть в заключенных людей, а это было уже не по правилам. Была заменена вся администрация, кроме начальника. Дергачев их устраивал своей непримиримостью к заключенным. Кроме того, план по выпуску тары, перевыполнялся, и начальник строил планы по развитию производства.

Замена администрации произошла через день после отъезда начальства. В тот же день, после приезда новых конвойных, добрая половина заключенных, была избита, чтобы все поняли, что впредь никаких поблажек не будет.