Глава 31

 

Покинув управление, Дергачев вдруг решил навестить свою жену, Дарью. Два года назад, после инсценировки ее «смерти» на глазах у доктора, помощник Грязнов вывез ее на заимку старух, и посоветовал Дергачеву устроить там скотный двор, так сказать лишнее питание для заключенных. Начальство одобрило Дергачевское начинание. Туда завезли десяток поросят, две коровы, лошадь. Весной туда пригоняли заключенных. Они вскапывали поля, садили картошку. Заготавливали сено и по осени убирали урожай. Все остальное время хозяйство лежало на плечах Дарьи. Она стала одеваться в черные старческие одежды. Платок на голове почти закрывал полностью ее лицо. Ходила она тихо и молчаливо. Сначала, там почти постоянно находился Грязнов. Но когда стало понятно, что Дарья сломлена окончательно, и ничего не станет предпринимать, чтобы убежать, Дергачев оставил ее одну. Наведывался редко, но каждый раз уезжал оттуда злым и раздраженным. Дарья с ним не разговаривала. Она как будто онемела. Не ругань, не побои не могли ее заставить говорить. Походило на то, что она тронулась умом. Документы он давно уже ей выправил, и можно было бы вывезти ее, хотя бы в свою деревню, Заречное, там все-таки был отец, и ему бы помощь Дарьи не помешала. Но Дергачева устраивало нахождение жены именно на хуторе старух. Так, его скрытое богатство в заброшенном колодце было охраняемо. Люди, зная, что на заимки находится лагерное подсобное хозяйство, обходили это место далеко стороной. Почему ему именно сегодня захотелось увидеть Дарью, он и сам не понимал. Может быть зависть, которую он испытал, побывав очередной раз в гостях у своего друга Ивана Митрухина. У того все хорошо. И Верку он превозносит, и работа у него ответственная и даже сын, которого тот обожает, хоть это и не его. И квартира у Митрухина, большая и чистая, не то, что его дом, посреди лагеря, где каждый день он вынужден наблюдать за чужой ничтожной жизнью. А ведь в начальниках лагеря, он оказался из-за Верки, которая сбежала из-под стражи. Сейчас может быть, и он бы уже был в уважаемых начальниках, и жил бы также в городе. И квартира была бы не хуже, чем у Митрича. Они с Иваном все обговорили. Испугавшись за Верку, пообещал тот, помочь ему перевестись из начальников лагеря в управление. Дергачев верит Ивану. Слишком много тайн их связывает.

Дергачев, подъехав к заимке, привязывает лошадь к воротному столбу. Никто не выходит его встречать. Это тактика Дарьи. Кто бы ни приехал, она никогда не выходит. Он, не заходя в дом, осматривает хозяйство. Все в порядке. « Как ей удается со всем управляться, - думает Дергачев, - у самой, в чем только душа держится». Он испытал едва заметное чувство жалости, и тут же появилась злость. Никогда он не сможет простить ей ее предательства. Отец ездил в Москву, разыскивать их дочь, но вернулся ни с чем. Хозяева дома, как в воду канули. После этого он сильно избил Дарью, и она замолчала. Дарья слушала его приказы, безропотно выполняла, но он уже никогда не слышал ее голоса, даже когда избивал. Его злило все, и что она не прячется от его ударов, и что не просит о пощаде, и что даже после побоев молчит.

Дергачев входит в дом. Даша встает из-за стола и смотрит в сторону. Глаза потухшие, пустые. Ни дать не взять сумасшедшая. Обтрепанное черное платье висит на ней мешком. Худые плечи торчат из-под материи плоскими уголками. Худое лицо, почти полностью закрыто платком. В огромных провалившихся глазах пустота.

- Тебе только косы не хватает, - зло шутит Дергачев.

Ни движения, ни взгляда. Дашины руки крепко сцеплены спереди.

- Пожрать собери. Лошадь в стойло поставь. До утра я здесь. Поговорить с тобой хочу.

Даша идет к плите. Ставит рядом с чугунком чашку. Достает большой кусок мяса, перекладывает в чашку, докладывает сверху картошку. Отрезает кусок хлеба. Ставит все на стол. Двигает ближе к Дергачеву крынку с молоком и направляется к дверям.

- Может, сядешь рядом с мужем, повечерием вместе, как раньше.

Даша молчит, даже не оглянувшись на его слова.

- Молчи, молчи, - злится Дергачев, - самогон ставь тогда на стол. Пить буду.

Дарья также молча берет с полки бутыль и кружку, ставит рядом с Дергачевым и быстро выходит.

Он пьет, долго и смачно ест. Так и не научила его Дарья не чавкать, но это ему никогда не мешало. Казалось, что если причмокнешь, то еда, гораздо вкуснее, кажется. Он самодовольный откидывается на стену. К нему возвращается благодушное расположение духа. Теперь ему страсть, как хочется с кем-нибудь поговорить. Но на заимке одна Дарья, и он кричит во все горло, чтобы та услышала через закрытые двери.

- Жена, иди в дом! Я говорю.

Дарья входит и садится к столу.

- Я не разрешал тебе сесть, - говорит Дергачев, теперь ему хочется покуражиться над ней.

Дарья встает. Опять ее мозолистые руки сцепляются на юбке, и взгляд устремляется в противоположный угол.

- Вот так и стой! – говорит Дергачев, - если муж приказывает. – Любил я тебя, а ты мне злом отплатила. В германскую, дня не было, чтобы я тебя не вспоминал. Детей хотел. А ты и ребенка где-то бросила. Никого отец не нашел. Может, просто где-нибудь оставила, а?

Нет ответа на его вопросы. Дергачев начинает заводиться. Ему очень хочется избить непокорную Дарью. Он знает ее душу. Ее молчание тоже от не покорности. Не верит он, что она дар речи потеряла после его побоев. Но власть, над себе подобными, сладка и он сам себя распаляет.

- Ты будешь мне отвечать, сучка, или мне опять вожжи взять?

Молчит Дарья, не шелохнется.

- Я для тебя документы выправил. Завсегда в планшетке ношу. Думаю, поумнеешь ты, так к отцу тебя отправлю. Жизнь попробуем наладить. Простить тебя не смогу, но вспоминать не буду. Слышь? Ответь Дашка, не доводи до греха.

И опять от нее ни звука. Дергачев подскакивает и сбивает жену с ног. Он уже не ищет вожжи, он бьет ее ногами, теребит за волосы. Дарья сжимается на полу в клубок, чтобы хоть как-то отгородиться от ударов. Но Дергачев не может остановиться, он только сатанеет с каждой минутой. Это продолжается до тех пор, пока он в запале, не ударяется со всего маху своей ногой о печь. Он скручивается от боли и садиться рядом с женой на пол. Только теперь он видит, что Дарья без сознания. «Убил что ли, - без сожаления думает он, - а черт с ней». Он встает, наливает стакан самогона, заливает себе в рот и, затолкав остатки в карман, выходит не оглянувшись.

«Надо уезжать. Пусть ее потом Грязнов найдет». Он выводит лошадь и скачет по темным лесным тропам к себе в лагерь. Он пьян и ему пока никого не жалко.

В лагере он требует к себе Грязнова. Тот приходит заспанный и встревоженный.

- Степан Федорович, что случилось? Среди ночи подняли.

- А ничего, Грязнов не случилось, выпить хочу с тобой. Поддержишь начальника?

- Спрашиваете. Я всегда рад.

- Тогда садись, и разливай. Вот так. За нас?

- За нас. Согласен, - Грязнов пьет и смотрит на Дергачева. Он видит, как дрожат у того руки.

- Вот, скажи, Грязнов, что бы ты сделал со своей бабой, которая не хочет с тобой разговаривать?

- На заимке был? – вопросом на вопрос ответил Грязнов.

- Был. И, кажется, убил ее.

- Ты с ума сошел. Ты же под суд пойдешь! Во первых, она ж там без документов жила.

- Ну и что?

- Искать начнут, кто она такая. Найдут.

- Да ее теперь мама родная не узнала бы.

- Но тебя-то спросят кто она.

- И что я должен буду ответить?

Грязнов молчит.

- Слушай, ты не молчи. Я пьяный, я ничего не могу придумать. Может ее закопать и с концом. Делась куда-то и все.

- Теперь это не пройдет. Время не то. Сейчас до всего докопаются. Думаю, что документы надо ей отвезти. Что твоя жена за хозяйством смотрела, это только плюс тебе. Радеешь за дело. А вот убил ее кто-то другой. Тебе отмыться надо. Весь в кровище. И жить, будто ничего не случилось. Дня через три, пошлем туда людей, стайки чистить. Вот они пусть ее и обнаружат.

- Грязнов, какой же ты умный. Отдай мое белье постирать.

- Я сам его выстираю. Спи. Никто не должен знать, что ты был там.

- Грязнов, а почему ты мне всегда помогаешь? Мне что-то подозрительно. Сам у меня ничего не просишь, а мне всегда приходишь на помощь.

- Так я считаю, что мы друзья.

- Друзья. И все-таки это подозрительно. Ладно, я сплю. Ты мне потом скажешь, чего ты от меня хочешь.

- Скажу, скажу, - говорит Грязнов, закидывая ноги Дергачева на кровать.

Постирав одежду начальника, Грязнов топит печь и сушит ее. От нечего делать, он открывает планшетку и находит в ней документы на Дергачеву. «Проблема, - говорит он сам себе, - они должны быть у нее. Если верхом поскакать, туда обратно, за три часа можно управиться».

Небо уже стало светлеть, когда, Грязнов доскакал до подсобного хозяйства на заимке. Войдя в дом, он увидел на полу скрюченное тело, с лужами крови вокруг. Он бросил бумаги на стол и выбежал. « Какая жестокость. Можно же было просто пристрелить». Он гнал лошадь до самых ворот лагеря. Никого не удивило возвращение Грязнова утром. В деревню к вдовам часто ездили на ночь. Он сразу зашел к Дергачеву. Тот стоял с помятым лицом, но в чистой одежде.

- Все, - сказал Грязнов, - документы там.

- А она? Не пришла в себя?

- На полу у печи лежит. Ты где ее оставил?

- Там и оставил.

- Значит все.

- Проси, Грязнов, что хочешь, я все для тебя сделаю.

- Попрошу, Степан, слова только свои не забудь.

- А может, сразу скажешь, что для тебя сделать?

- Нет немного попозже. Вот, с женой твоей разберемся, и попрошу. Чтоб сейчас голову лишним не забивать. Сейчас следователи понаедут. Все-таки жену начальника лагеря убили. Искать будут. Тебе нелишне будет скорбный вид иметь.

- Скорбный и будет. Знал бы ты, как я сейчас жалею о ней. Я ведь ее так любил. А потом так ненавидел. А за что?

- А, правда, за что?

- Сам не знаю. Но вот хоть за то, что в лагерь угодила.

- Так в лагерь сейчас угодить проще простого, сам знаешь.

- Не береди душу, Грязнов. Все нет ее и проблем больше нет.

- Все. Больше ни слова.

You have no rights to post comments